Юбилеи

18 июля исполняется 80 лет со дня рождения Евгения Александровича Евтушенко (р. 1932, по паспорту - в 1933 г. )

Как все должно было совпасть: голос, рост, артистизм для огромных аудиторий, маниакальные приступы трудоспособности, умение расчетливо, а иногда и храбро рисковать, врожденная житейская мудрость, простодушие, нечто вроде апостольской болезни и, конечно же, незаурядный, очень сильный талант…

Е. Межиров

На самом деле Евгений Александрович Евтушенко 80-летний юбилей отмечал в прошлом, 2012 году. В вопросе о месте и дате рождения мы сталкиваемся с определённой легендой, созданной не без участия самого поэта. 1933 год – его паспортный год рождения, а паспортное место рождения - станция Зима Иркутской области, также не соответствует действительности. Cтудентка 4-го курса Московского геолого-разведочного института Зинаида Евтушенко, участвовавшая в 1930-1933 годах в геологоразведочных экспедициях в бассейне Ангары, летом 1932 года приехала к своей матери, Марии Иосифовне, проживавшей тогда в Нижнеудинске, и в этом-то городе, 18 июля 1932 года, появился на её первенец. Вскоре маленького Женю перевезли в Зиму, и через некоторое время возвращавшийся из экспедиции в Москву геолог Александр Рудольфович Гангнус забрал жену с младенцем и привез их в московский дом отца на 4-й Мещанской улице. В военные годы мальчик проживал в Зиме в эвакуации, с бабушкой Марией Иосифовной Байковской. В эти годы мать будущего поэта в составе концертных бригад разъезжала по фронтам Великой Отечественной войны. В документах, переделанных по просьбе бабушки в Зиме в 1944 году, и был указан другой год рождения – 1933, поскольку режим возвращения эвакуированных москвичей в столицу требовал оформления специального пропуска для горожан с 12 лет и старше. Для одиннадцатилетнего же Жени Евтушенко (его фамилия также была сменена с отцовской на фамилию мамы) процедура возвращения в Москву таким образом была серьёзно упрощена...

Андрей Синявский

Из статьи «В защиту пирамиды!

(Заметки о творчестве Евг. Евтушенко и его поэме «Братская ГЭС»)

Популярностью Евтушенко обязан прежде всего себе - очень ярким и коренным особенностям своего поэтического характера и таланта, давшим ему возможность, худо ли, хорошо ли, стать в определенной среде властителем дум своего времени и в какой-то, пускай сравнительно ограниченной степени, восполнить пробел, образовавшийся в поэзии с уходом Маяковского. После длительного перерыва он вернул нам ощущение лирической биографии, развертывающейся у нас на глазах цепью стихотворений, скрепленных единым сюжетом - личностью и жизнью поэта. В новых, иных условиях и на свой евтушенковский лад он примкнул к той, по выражению Пастернака, «зрелищной концепции» биографии поэта, которую в начале столетия гениально демонстрировал Блок, а затем по-разному реализовали в стихах Маяковский, Есенин, Цветаева. При всех принципиальных различиях в ее индивидуальном истолковании суть «зрелищной концепции» заключалась в том, что поэт не просто сочиняет стихи, но как бы живет в них у всех на виду, щедро, без стеснений предлагая на обозрение современникам и потомкам свой жизненный путь, ставший литературным сюжетом, увлекательным романом в стихах с ярко выраженным героем - поэтом в центре, во главе. Жест приглашения к спектаклю, праздничному и трагическому («Не таюсь я перед вами, посмотрите на меня...», Блок; «Грядущие люди! Кто вы? Вот - я, весь боль и ушиб», Маяковский), предельная откровенность в рассказе о себе, стремление ввести себя в стих настолько полно, что мы воспринимаем героя почти физически, любуемся им, страдаем за него и отождествляем его невольно с личностью автора (хотя на самом деле они, конечно, не вполне совпадают), - все это Евтушенко усвоил, перенял прямо или косвенно от своих великих предшественников.

Не сравнивая разнохарактерные масштабы дарований, можно, однако, установить черты глубокого несходства в самом понимании личности и ее судьбы, биографии. У Евтушенко - при всей его склонности к самодемонстрации - отсутствует печать личной исключительности, идея избранничества, великого и страшного жребия, сообщавшие судьбе поэта нечто провиденциальное, непреложное и в то же время позволявшие развернуть собственную биографию наподобие легенды, мифа, мистерии, возвысить частную жизнь до уникального «бытия», наполовину реального, наполовину вымышленного, творимого изо дня в день на глазах изумленной публики. Рядом с титанами, гиперболистами, максималистами, какими были поэты названного круга, герой Евтушенко выглядит обыкновенным человеком; привлекательные черты, высокие идеалы не мешают ему быть «как все» и чаще выступать в роли «славного малого», «хорошего парня», интересного, доброго, смелого, но никак уж не избранника. Далекий от мифотворчества на тему собственной личности, к которому тяготели, не говоря уже о Блоке или Цветаевой, и Есенин, и Маяковский, от их душевных бурь и мессианских претензий, Евтушенко тем не менее подобно им вносит с собою в поэзию достоверные подробности своей жизни и окружения, рассказывает, откуда он родом, где проживает, с кем встречается, кого любит, каков он видом и нравом - и поддерживает в стихе иллюзию знакомства с живым человеком - Евгением или, лучше сказать, Женей Евтушенко («...Чтоб читали еще и еще и сказали мне просто "Женя, а вы знаете - хорошо!"»), и про него точно известно, что он не кто-нибудь, а Женя, едущий со своей Галей к морю на «Москвиче»...

Здесь, именно здесь - в широкой демонстрации конкретных примет своей личной биографии - таится секрет Евтушенко, создающего атмосферу личного обаяния помимо всего прочего уже тем, что он представился, познакомился с нами собственной персоной, а не в качестве этакого безглазого «положительного героя». За это доверие, дружелюбие, общительность его полюбили. Знаете, даже на улице, подойдет человек, попросит закурить и вдруг протянет руку, пожмет и скажет «Вася» - уже этого довольно, чтобы вы его приняли в сердце и пошли дальше, с улыбкой вспоминая, что есть на свете некий Вася, который вот сейчас тоже следует своей дорогой, и ему, наверное, тоже трудно и одиноко, ну совсем как вам в данную минуту... Короче говоря, Евтушенко вошел в наше сознание в виде знакомого лица, притом воплотившего в своем характере, мимике, интонации существенные черты поколения, не видавшего в своей среде иных пророков, кроме вот этого «свойского парня», про которого сразу скажешь, что он реален, а не выдуман, что он искренен, а не лжет, о чем свидетельствует, между прочим, и вполне достоверная «мама», и «Галя» и «станция Зима»….

1964

Евгений Евтушенко

Предощущение стиха

у настоящего поэта

есть ощущение греха,

что совершен когда-то, где-то.

Пусть совершен тот грех не им —

себя считает он повинным,

настолько с племенем земным

он сросся чувством пуповины.

И он по свету, сам не свой,

бежит от славы и восторга

всегда с повинной головой,

но только — поднятой высоко.

Потери мира и войны,

любая сломанная ветка

в нем вырастают до вины,

его вины — не просто века.

И жизнь своя ему страшна.

Она грешным-грешна подавно.

Любая женщина — вина,

дар без возможности отдарка.

Поэтом вечно движет стыд,

его кидая в необъятность,

и он костьми мосты мостит,

оплачивая неоплатность.

А там, а там, в конце пути,

который есть, куда ни денься,

он скажет: «Господи, прости...» —

на это даже не надеясь.

И дух от плоти отойдет,

и — в пекло, раем не прельщенный,

прощенный господом, да вот

самим собою не прощенный...

По книгам:

Евтушенко Евгений Александрович. Взмах руки - Москва: Молодая гвардия, 1962. - 651 с.

Евтушенко Евгений Александрович. Я сибирской породы. - Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1971. – 212 с.

Евтушенко Евгений Александрович. Избранные произведения : в двух томах. - Москва : Художественная литература, 1975.

Евтушенко Евгений Александрович. Шестидесантник: мемуарная проза - Москва : Zebra E, 2006. - 831 с.

Евтушенко Евгений Александрович. Первое собрание сочинений: в 8-ми т. - Москва: Х.Г.С., 1997

Синявский Андрей Донатович. Литературный процесс в России: литературно-критические работы разных лет. - Рос. гос. гуманит. ун-т. - Москва : [РГГУ], 2003. - 417 с.