Что такое свет и тьма? Тут очень легко можно разобраться. Все, что впереди тебя, – это всегда свет. Сначала ты пройдешь половину пути через тьму. Потом ты получаешь ровно столько же света. Человек не расплачивается ни за что совершенно. Не бывает, чтобы человек получил что-то в дар, а потом ему приходится за это рассчитываться, отрабатывать. Ничего подобного. То, что человек получил, – это заработано. Тень – она всегда сзади. Если ты обернешься, сзади будет тьма, а впереди всегда будет свет. Понимаешь, о чем речь? То место, по которому ты идешь, всегда тьма. Если ты шагнул – шагнул во тьму, но одновременно ты ее и одолел. Свет всегда впереди. Граница проходит прямо по твоим ногам.

Александр Башлачев

Александр Николаевич Башлачёв родился 27 мая 1960 года в г. Череповеце Вологодской области. Отец его  работал на Череповецком металлургическом заводе начальником участка. Мать преподавала химию  в школе рабочей молодёжи. Александр Башлачев закончил Уральский государственный университет в Свердловске, факультет журналистики. Во время отдыха часто ездил домой в Череповец, где помогал местной группе «Рок-Сентябрь»,  писал для них тексты. В 1983 году появляются первые известные песни Башлачева, в том числе «Грибоедовский вальс». Работая в череповецкой газете «Коммунист», он написал немало проблемных статей о рок-н-ролле. В мае 1984 года Башлачёв посетил питерский рок-фестиваль, где, по слухам, купил себе гитару. В этом же году в сентябре на квартире у своего друга Леонида Парфёнова познакомился с музыкальным критиком Артемием Троицким. Троицкого очень заинтересовало творчество Башлачёва и он пригласил его в Москву и в  потом в Питер на так называемые «квартирники». В марте 1985 года в зале ленинградского медицинского училища состоялось первое публичное выступление Александра Башлачева на неофициальном концерте, совместно с Юрием Шевчуком. Запись концерта в 1995 году будет издана фирмой "Manchester Files" под названием "Кочегарка". В 1985 году на студии Алексея Вишни в Ленинграде записал альбом "Третья столица". В 1886 Башлачев переезжает в Ленинград, и  устроивается работать в знаменитой котельной "Камчатка". Январь 1986 года необычайно активный концертный месяц, в течении которого были произведены две записи, впоследствии рассматриваемые издателями как студийные - запись на домашней студии А.Агеева и запись концерта в Театре на Таганке. В апреле 1986 года на домашней студии А.Липницкого на Николиной горе был записан альбом "Вечный Пост", оригинал, которого Башлачёв затёр в октябре того же года. В мае, в Череповце была написана последняя из сохранившихся песен - "Вишня" В начале 1987 года Башлачёв дал несколько квартирных концертов. В период с марта по май Александр снимается в документальном фильме А.Учителя - "Рок". Но неожиданно для всех в процессе съёмок отказывается от своей роли и из фильма вырезаются все кадры с участием Башлачёва. С 3 по 7 июня в Питере проходил пятый рок-фестиваль, на котором участвовал Александр Башлачёв и где получил приз "Надежда". После этого Башлачев появился на фестивале в подмосковной Черноголовке, принял участие в работе над фильмом Петра Солдатенкова ""Барды покидают дворы",однако по неясным причинам в последний момент отказался сниматься. В августе поэт написал последнюю свою песню, которая, к сожалению, не сохранилась. Предпринятая тогда же попытка профессионально записать Башлачева для пластинки на ленинградском отделении «Мелодии» так и не удалась. В последний год своей жизни поэт испытывал внутренний кризис, причины которого не вполне объянимы. Он совершал неоднократные попытки самоубийства (одну из них - накануне пятого рок-фестиваля). В начале 1988 в настроении Башлачева, казалось, наступил просвет: он дал несколько концертов в Москве и запланировал свои новые выступления. Последним был концерт на квартире Марины Тимашевой, 29 января. 17 февраля 1988 года Александр Николаевич Башлачёв покончил с собой, выбросившись с девятого этажа квартиры на проспекте Кузнецова в Петербурге, где он тогда жил. Очевидно, что решение это было принято не под влиянием момента, а стало результатом мучительного выбора. Похоронен  он под Питером на Ковалевском кладбище. Сын Егор родился  уже после смерти поэта….

 За короткий промежуток времени Башлачев создал более шестидесяти песен, принадлежащих к его «золотому запасу». Хотя на формирование его стиля и поэтического языка, без сомнений, повлияла песенная поэзия Высоцкого и Галича, песни Гребенщикова и Науменко, поэтические эксперименты начала века и древнерусская эпическая поэзия, Башлачев создал свой собственный художественный мир. Он стал одним из наиболее значительных явлений в отечественной рок-музыке. В его многослойных, полных неожиданных ассоциаций, парадоксального юмора и виртуозной игры словами, смелых рифм и сложных размеров стихах-песнях причудливо переплелись архаика и современность, былинные сюжеты и реалии рок-бытия, высокая трагедия и откровенное скоморошество.*

Булат Окуджава написал об Александре Башлачеве: «Незнакомый молодой поэт должен приходить в литературу не с гладким чемоданчиком аккуратно подогнанных стихов, а с мешком, набитым острыми гвоздями, которые выпирают в разные стороны и задевают меня и ранят, и его боль становится моей болью. Он говорит об окружающем меня знакомом мире знакомыми словами, но расположенными в необычных сочетаниях, отчего конструкция этого мира предстает передо мной объемной. Он открывает мне многослойный смысл явлений и такие глубины, под которыми не пустота, а новый смысл. Тогда, пораженный его зоркостью, я кричу, плачу вместе с ним и вместе с ним ликую, потому что его мир становится как бы моим. Так я воспринял стихи А. Башлачева, поэта незнакомого, но истинного, сказавшего свое слово с подлинным вдохновением и неугасающей болью».

Скачать песни, концертные записи  Александра Башлачева можно здесь: Творчество Александра Башлачева

Послушать песни А.Башлачева можно здесь:  Время Колокольчиков

ВЕЧНЫЙ ПОСТ

Засучи мне, Господи, рукава!
Подари мне посох на верный
           путь!
Я пойду смотреть, как твоя вдова
В кулаке скрутила сухую грудь.
В кулаке скрутила сухую грудь.
Уронила кружево до зари.
Подари мне посох на верный путь!
Отнесу ей постные сухари.
Отнесу ей черные сухари.
Раскрошу да брошу до самых звезд.
Гори-гори ясно! Гори...
По Руси, по матушке - Вечный пост.
Хлебом с болью встретят златые дни.
Завернут в три шкуры да все ребром.
Не собрать гостей на твои огни.
Храни нас, Господи!
Храни нас, покуда не грянет Гром!
Завяжи мой влас песней на ветру!
Положи ей властью на имена!
Я пойду смотреть, как твою сестру
Кроют сваты в темную, в три бревна.
Как венчают в сраме, приняв пинком.
Синяком суди, да ряди в ремни.
Но сегодня вечером я тайком
Отнесу ей сердце, летящее с яблони.
Пусть возьмет на зуб, да не в квас, а в кровь.
Коротки причастия на Руси.
Не суди ты нас! На Руси любовь
Испокон сродни всякой ереси.
Испокон сродни черной ереси.
На клинках клялись. Пели до петли.
Да с кем не куролесь, где не колеси,
А живи, как есть -
       в три погибели.
Как в глухом лесу плачет черный дрозд.
Как присело солнце с пустым ведром.
Русую косу правит Вечный пост.
Храни нас, Господи, покуда не грянет Гром!
Как искали искры в сыром бору.
Как писали вилами на Роду.
Пусть пребудет всякому по нутру.
Да воздастся каждому по стыду.
Но не слепишь крест, если клином клин.
Если месть - как место на звон мечом.
Если все вершины на свой аршин.
Если в том, что есть, видишь, что почем.
Но серпы в ведре да серебро в ведре
Я узрел, не зря. Я - боль яблока
Господи, смотри! Видишь? На заре
Дочь твоя ведет к роднику быка.
Молнию замолви, благослови!
Кто бы нас не пас Худом ли, Добром,
Вечный пост,
       умойся в моей любви!
Небо с общину.
Все небо с общину.
Мы празднуем первый Гром!

ИМЯ ИМЕН

Имя имен
в первом вопле признаешь ли ты, повитуха?
Имя имен...
Так чего ж мы, смешав языки, мутим воду в речах?
Врем испокон -
вродь за мелким ершом отродясь не ловилось ни брюха, ни духа!
Век да не вечер,
хотя Лихом в омут глядит битый век на мечах.
Битый век на мечах.
Вроде ни зги... Да только с легкой дуги в небе синем
   опять, и опять, и опять запевает звезда.
Бой с головой затевает еще один витязь,
   в упор не признавший своей головы.
Выше шаги! Велика ты, Россия, да наступать некуда.
Имя Имен ищут сбитые с толку волхвы.
Шаг из межи...
Вкривь да врозь обретается верная стежка-дорожка.
Сено в стогу.
Вольный ветер на красных углях ворожит Рождество.
Кровь на снегу -
Земляника в январском лукошке.
Имя Имен... Сам Господь верит только в него.
А на печи разгулялся пожар-самовар да заварена каша.
Луч - не лучина на белый пуховый платок.
Небо в поклон
До земли обратим тебе, юная девица Маша!
Перекрести нас из проруби да в кипяток.
Имя Имен
не кроить пополам, не тащить по котлам, не стемнить по углам.
Имя Имен
не урвешь, не заманишь, не съешь, не ухватишь в охапку.
Имя Имен
взято ветром и предано колоколам.
И куполам
не накинуть на Имя Имен золотую горящую шапку.
Имя Имен
Да не отмоешься, если вся кровь да как с гуся беда
                   и разбито корыто.
Вместо икон
станут Страшным судом - по себе - нас судить зеркала.
Имя Имен
вырвет с корнем все то, что до срока зарыто.
В сито времен
бросит боль да былинку, чтоб истиной к сроку взошла.
Ива да клен
Ох, гляди, красно солнышко врежет по почкам!
Имя Имен
запрягает, да не торопясь, не спеша
Имя Имен
А возьмет да продраит с песочком!
Разом поймем
Как болела живая душа.
Имя Имен
Эх, налететь бы слепыми грачами на теплую пашню
Потекло по усам! Шире рот! да вдруг не хватит
                   На бедный мой век!
Имя Имен прозвенит золотыми ключами...
Шабаш! Всей гурьбою на башню!
Пала роса.
Пала роса.
Да сходил бы ты по воду, мил человек!

МЕЛЬНИЦА

  Черный дым по крыше стелется.
   Свистит под окнами.
   - В пятницу да ближе к полночи
     не проворонь, вези зерно на мельницу!
   Черных туч котлы чугунные кипят
   да в белых трещинах шипят
                   гадюки-молнии.
   Дальний путь - канава торная.
   Все через пень-колоду-кочку кувырком да поперек.
   Топких мест ларцы янтарные
   да жемчуга болотные в сырой траве.
   - Здравствуй, Мельник Ветер-Лютый Бес!
     Ох, не иначе черти крутят твою карусель...
   Цепкий глаз. Ладони скользкие.
   - А ну-ка кыш! - ворье,
                   заточки-розочки!
   Что, крутят вас винты похмельные -
   с утра пропитые кресты нательные ?
   ...Жарко в комнатах натоплено.
   Да мелко сыплется за ворот нехороший холодок.
   - А принимай сто грамм разгонные!
   У нас ковши бездонные
           да все кресты - козырные!
   На мешках - собаки сонные
                   да бабы сытые
                   да мухи жирные.
   А парни-то все рослые, плечистые.
   Мундиры чистые. Погоны спороты.
   Черный дым ползет из трубочек.
   Смеется, прячется в густые бороды.
   Ближе лампы. Ближе лица белые.
   Да по всему видать - пропала моя голова!
   Ох, потянуло, понесло, свело, смело меня
   на камни жесткие, да прямо в жернова!
   Тесно, братцы. Ломит-давит грудь.
   Да отпустили б вы меня... Уже потешились.
   Тесно, братцы. Не могу терпеть!
   Да неужели не умеем мы по-доброму ?
   ...На щеках - роса рассветная.
   Да черной гарью тянет по сырой земле.
   Где зерно мое ?  Где мельница ?
   Сгорело к черту все. И мыши греются в золе.
   Пуст карман. Да за подкладкою
   найду я три своих последних зернышка.
   Брошу в землю, брошу в борозду -
   к полудню срежу три высоких колоса.
   Разотру зерно ладонями
   да разведу огонь
   да испеку хлеба.
   Преломлю хлеба румяные
   да накормлю я всех
   тех, кто придет сюда
   тех, кто придет сюда
   тех, кто поможет мне
   тех, кто поможет мне
   рассеять черный дым
   рассеять черный дым
   рассеять черный дым...

ПЛЯШИ В ОГНЕ

Ой-е-е-ей! Бог с тобой!
Ой-е-е-ей! Бог с тобой!
Если я с собой не в ладу, чтоб ей оборваться, струне,
Но раз уж объявился в аду - так и пляши в огне!
Раз ужe в аду, так ты пляши в огне.
Сходу пропаду, если нет ни души во мне.
Мне бы сотворить ворота у трех дорог.
Да небо своротить охота до судорог.
Гадами ползут времена, где всяк себе голова.
Нынче - Страшный Зуд. На, бери меня, голого!
Нынче Скудный день. Горе - горном, да смех в меха!
С пеньем на плетень, - горлом - красного петуха.
С ниточки по миру отдам, значит сберегу.
С ниточки по миру - да что я еще могу!
Но сбей озноб да брось меня в пот.
Каков лоб, таков и приход.
Но дай восход, и я его подожгу.
Воля уготована всем кому вольготно.
Мне с моею милою - рай на шабаше.
У меня есть все, что душе угодно,
Но это только то, что угодно душе.
Ой, не лей елей, да я не пью, я пою, да нынче мне в седло.
Пей да не жалей, ведь праздник на моей стороне.
Все бы хорошо, да в одиночку не весело.
Да почему бы нам с тобой не плясать в огне!
Чтобы пятки не жгли угли да не пекла зола.
Да не рубиться в рубли да от зла не искать бы зла.
Я тобой живу, но прости, мне сны - не житье
И я не согрешу против истины, согрешив за нее
Мы облучены, и я иду на звон струны из твоей косы
Мы обручены, и значит время задуть часы
Время выйти в лес, где поляны твои святы
Времени в обрез - цветы и еще цветы.
Я тебя люблю, и я уйду, раз уж я пришел.
Я тебя люблю, по колено мне трын-трава.
Так вей слaвянским словом молва, как все хорошо!
Славно на земле, где всяк всему голова.
Я тебя люблю, и в облака смотрю свысока.
Весело ли грустно, да по Руси по руслу течет река
Как течет река в облака, а на самом дне
Мечется огонь, и я там пляшу в огне!

РЖАВАЯ ВОДА

Красной жар-птицею,
салютуя маузером лающим
Время жгло страницы,
едва касаясь их пером пылающим .
Но годы вывернут карманы -
дни, как семечки,
валятся вкривь да врозь.
А над городом - туман.
Худое времечко
с корочкой запеклось.
Черными датами
а ну, еще плесни на крышу раскаленную !
Лили ушатами
ржавую, кровавую, соленую .
Годы весело гремят пустыми фляжками,
выворачивают кисет.
Сырые дни дымят короткими затяжками
в самокрутках газет.
Под водопадом спасались, как могли,
срубили дерево.
Ну, плот был что надо,
да только не держало на воде его.
Да только кольцами года
завиваются
в водоворотах пустых площадей.
Да только ржавая вода
разливается
на портретах Великих Дождей.
Но ветки колючие
обернутся острыми рогатками.
Да корни могучие
заплетутся грозными загадками.
А пока вода-вода
кап-кап-каплею
лупит дробью
в мое стекло.
Улететь бы куда белой цаплею !
Обожжено крыло.
Но этот город с кровоточащими жабрами
надо бы переплыть ...
А время ловит нас в воде губами жадными.
Время нас учит пить.

НА ЖИЗНЬ ПОЭТОВ

Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
затем, что у всех на уме - у них на языке.
   Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
   Там, где, судя по паспортам - все по местам.
   Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада,
   По чистым листам, где до времени - все по устам.
Поэт умывает слова, возводя их в приметы
подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, еще раз!
   Как вольно им петь.И дышать полной грудью
                               на ладан...
   Святая вода на пустом киселе неживой.
   Не плачьте, когда семь кругов беспокойного
                                   лада
   Пойдут по воде над прекрасной шальной
                               головой.
Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.
   Поэты идут до конца. И не смейте кричать им
                                   - Не надо!
   Ведь Бог... Он не врет, разбивая свои зеркала.
   И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
   глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола.
Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,
свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.
В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу.
   Не верте концу. Но не ждите иного расклада.
   А что там было в пути? Метры, рубли...
   Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
   позволят идти, наконец, не касаясь земли.
Ну вот, ты - поэт... Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.
   Не жалко распять, для того, чтоб вернуться
                                   к Пилату.
   Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.
   Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада
   Поэты идут.
   И уходят от нас на восьмой.

АБСОЛЮТНЫЙ ВАХТЕР

Этот город скользит и меняет названья.
Этот адрес давно кто-то тщательно стер.
Этой улицы нет, а на ней нету зданья,
Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.
Он отлит в ледяную, нейтральную форму.
Он тугая пружина. Он нем и суров.
Генеральный хозяин тотального шторма
Гонит пыль по фарватеру красных ковров.
Он печатает шаг, как чеканят монеты.
Он обходит дозором свой архипелаг.
Эхо гипсовых горнов в пустых кабинетах
Вызывает волнение мертвых бумаг.
Алый факел - мелодию белой темницы -
Он несет сквозь скупую гармонию стен.
Он выкачивает звуки   резиновым шприцем
Из колючей проволоки наших вен.
В каждом гимне - свой долг, в каждом марше - порядок.
Механический волк на арене лучей.
Безупречный танцор магаданских площадок.
Часовой диск-жокей бухенвальдских печей.
Лакированный спрут, он приветлив и смазан,
И сегодняшний бал он устроил для вас.
Пожилой патефон, подчиняясь приказу,
Забирает иглой ностальгический вальс.
Бал на все времена! Ах, как сентиментально...
И паук - ржавый крест - спит в золе наших звезд.
И мелодия вальса так документальна,
Как обычный арест, как банальный донос.
Как бесплатные танцы на каждом допросе,
Как татарин на вышке, рванувший затвор.
Абсолютный Вахтер - ни Адольф, ни Иосиф,
Дюссельдорфский мясник да пскопской живодер.
Полосатые ритмы синкопой на пропуске.
Блюзы газовых камер и свинги облав.
Тихий плач толстой куклы, разбитой при обыске,
Бесконечная пауза выжженных глав.
Как жестоки романсы  патрульных уставов
И канцонов концлагерных нар звукоряд.
Бьются в вальсе аккорды хрустящих суставов
И решетки чугунной струною звенят.
Вой гобоев ГБ в саксофонах гестапо
И все тот же калибр тех же нот на листах.
Эта линия жизни - цепь скорбных этапов
На незримых и призрачных жутких фронтах.
Абсолютный Вахтер - лишь стерильная схема.
Боевой механизм, постовое звено.
Хаос солнечных дней ночь приводит в систему
Под названьем... да, впрочем, не все ли равно.
Ведь этот город скользит и меняет названья,
Этот адрес давно кто-то тщательно стер.
Этой улицы нет, а на ней нету зданья,
Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.

ПОСОШОК

Эх, налей посошок, да зашей мой мешок-
На строку- по стежку, а на слова - по два шва.
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
И пеньковую пряжу плетет в кружева.
Отпевайте немых!  А я уж сам отпою.
А ты меня не щади - срежь ударом копья.
Но гляди- на груди повело полынью.
Расцарапав края, бьется в ране ладья.
И запел алый ключ. Закипел, забурлил.
Завертело ладью на веселом ручье.
А я еще посолил. Рюмкой водки долил.
Размешал и поплыл в преисподнем белье.
Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки.
Покрути языком- оторвут с головой.
У последней заставы блеснут огоньки,
И дорогу штыком преградит часовой.
- Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Если хочешь - стихами грехи замолю,
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит, оттого, что люблю?
Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла.
Но кое-как запрягла. И вон - пошла на рысях!
Эх, не беда, что пока не нашлось мужика.
Одинокая баба всегда на сносях.
И наша правда проста, но ей не хватит креста
Из соломенной веры в "спаси-сохрани".
Ведь святых на Руси - только знай выноси!
В этом высшая мера. Скоси-схорони.
Так что ты, брат, давай! Ты пропускай, не дури!
Да постой-ка, сдается и ты мне знаком...
Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! -
И подымет мне веки горячим штыком.
   Так зашивай мой мешок, да наливай посошок!
   На строку - по глотку, а на слова - и все два.
   И пусть сырая метель все кроит белый шелк,
   Мелко вьет канитель да плетет кружева.

** По материалам сайтов:

Творчество Александра Башлачева

Александр Башлачев. Homo cantans

Александр Башлачев. Посвящение

Экслибрис

Википедия