Жак Превер самый читаемый поэт во Франции в минувшем веке, один из наиболее популярных авторов песен и сценариев фильмов, вошедших в золотой фонд кинематографа. Таков итог его творчества. Его именем названы лицеи, колледжи, библиотеки, молодежные клубы, площади и улицы, о нем написано множество исследований.

       Жак Превер родился на окраине Парижа, в Нейи, в аристократической семье. Школа, обязанности, все, что несет в себе заряд дисциплины и принуждения, ему претило с раннего возраста. Похоже, что сказывалась наследственность - его отец был такой же. Однажды он встретил сына прогуливающим уроки, причем сам отлынивал от работы, и вместо нравоучений пригласил его в кафе, где они весело скоротали время. В четырнадцать лет Жак распрощался со школой, и дальнейшее образование ему давали парижские бульвары, бистро, праздная толпа. Рос среди богемы, сам был богемой, и богема стала его средой обитания.

       Превер был романтик, бесшабашный бродяга без своего угла, мечтатель и большой трудяга. Эпоха была насыщена бурными событиями, и Превер ими жил, в них участвовал, но не очертя голову, не безрассудно, а всегда несколько на расстоянии, сохраняя свои убеждения и взгляды, свою индивидуальность. Сразу же после Первой мировой войны настроениями и умами западной интеллигенции завладело течение сюрреалистов, и Превер был с ними, с провозгласившим сюрреализм Аполлинером. Отсюда и дружба с Пикассо, Танги, Дали, Эрнстом, Магрриттом.

        В ту пору Превер сблизился и с коммунистами, входил в театральную группу эстрадных агитаторов ФПК "Октябрь", писал для нее много едких, обличающих капитализм памфлетов, сценариев, виршей. Группа "Октябрь" имела большой успех в стране и вместе с Превером в 1933 году была приглашена в Советский Союз, где ее выступления прошли в переполненных залах. Перед возвращением во Францию участникам было предложено подписать восторженное обращение со словами благодарности Сталину. Превер, несмотря на уговоры, отказался от этого наотрез. Авторитет его был настолько велик, что вся труппа, в которой были только члены компартии, последовала его примеру.

        Активно сотрудничая с левыми, потому как сам был такой, с Луи Арагоном, возглавлявшим отдел культуры ЦК ФКП, Превер и здесь выдерживал дистанцию, вел себя независимо и в партии не состоял. На приглашения отвечал каламбуром: "Я, конечно, мог бы вступить в Коммунистическую партию, но ведь вы меня тут же упрячете в ячейку!" По-французски "ячейка" омонимично  слову " камера".

        Политикой Жак Превер интересовался. В нем самом, в его творчестве, в поведении - во всем проявлялось цельное, бескомпромиссное отношение к окружающей жизни: антимилитарист, антиклерикал, ненавистник обывательщины, любой казенщины. Чтобы не попасть на военную службу, притворялся сумасшедшим. Как-то за рюмкой кальвадоса в ресторане "Куполь" Сальвадор Дали заметил: "Жак воюет с ненавистным ему злом не бомбами, а петардами".

        Всегда одетый безукоризненно опрятно, но на свой манер, с эдакой артистичной небрежностью, с неизменной сигаретой или трубкой, Жак Превер был ловелас, имел успех у женщин, причем у известных актрис, у кинозвезд. Обладал к тому же редким свойством - расставаясь со своей пассией, оставался с ней в прекрасных дружеских отношениях. Несколько современниц оспаривали, что это именно им адресованы строки:

Три спички были сожжены в ночи
Первая чтобы увидеть целиком все лицо
Вторая чтобы видеть твои глаза
Последняя чтобы видеть твой рот
И темнота была нужна чтобы напомнить мне все это
Когда сжимал тебя в своих объятиях

       Превер писал киносценарии и тексты к песням, и то и другое имело успех. Фильмы по его сценариям неизменно ставили знаменитые режиссеры, и в них снимались не менее знаменитые актеры. Особенность сценариев Превера, подкупавшая постановщиков и актеров, заключается в пропорционально умеренном сочетании возвышенной поэзии и реализма. Вершиной такого сочетания признан фильм по его сценарию "Дети райка", который внушительное по составу жюри из 600 специалистов признало лучшим кинематографическим произведением века и решением ЮНЕСКО в числе еще трех лент объявлен мировым достоянием культуры. Актриса Арлетти, снимавшаяся в главной роли, назвала Превера "великим поэтом экрана".

       Не меньшую славу обрел Превер и как автор песен - с 1928 по 1972 годы было создано175 произведений на его стихи. Все звезды эстрады имели в своем репертуаре песни на слова Превера - Катрин Соваж, Ив Монтан, Жюльетта Греко, Марлен Дитрих, Симона Синьоре, Тино Росси, Серж Генсбур. Коронным исполнением в программе Эдит Пиаф были преверовские "Мертвые листья".

       Первый свой поэтический сборник "Слова" Превер издал, уже будучи известным литератором, только в 1946 году. Этот сборник - хаотичная, бессистемная мозаика впечатлений, размышлений, наблюдений. В послевоенной, еще содрогающейся от пережитых невзгод Франции "Слова" прозвучали как задушевное откровение человека, влюбленного в жизнь.

       Во Франции не принято публиковать поэзию ни в периодике, ни в альманахах. Стихи, как правило, издаются авторскими сборниками, да и то микроскопическими тиражами. Потому-то феномен Превера до сих пор всесторонне исследуется, изучается: как ему удалось взять такой мощный аккорд, что резонанс прозвучал по всей стране и не смолкает по сей день? Причем принимали его поэзию отнюдь не все и беспощадно-разгромных статей в прессе было не меньше, чем хвалебных. Так, скажем, если Сартр восхищался "смелым реформатором стиха" и "анархистом-мечтателем", то Камю называл его не иначе, как "лирическим клоуном, возомнившим себя Гойей".

        Превер при всей неоднозначности отношения к нему был действительно дерзким реформатором так называемого свободного стиха - без рифмы, но с определенным внутренним ритмом и музыкальностью строф. Этот стиль свободного стихосложения был данью сюрреализму в поэзии и получил широкое распространение в Европе. Порой подобное самовыражение автора бывает весьма трудно принять за поэзию, поскольку строчки лишены связующего созвучия окончаний и разбросаны с нарочитым отсутствием ритмичности. Без этих двух компонентов такой текст уже не поэзия. Стихи Превера хотя и не рифмованы, но построены так, что этого не чувствуется, и они воспринимаются читающим и слушающим легко и органично. Нет в его стихах и знаков препинания. Превер говорил: "Я вываливаю груду слов о том, о чем хочу сказать, не собираясь никому навязывать, как их следует читать, произносить. Пусть каждый делает это, как он хочет - по своему настроению, со своей интонацией".

        Притягательность и популярность поэзии Превера, колоссальный успех его сборника с сотней произведений - это и поэмы, это и стихотворения всего в четыре строчки, заключается в том, что простыми словами и доступным для всех языком он поднимает сложные, порой мучительные и неразрешимые темы человеческого бытия, взаимоотношений людей. Причем избранная им форма выражения мыслей и эмоций - это тот же самый сюрреализм, который был тогда ведущим направлением в живописи, когда художник выхватывает какую-то деталь, штрих, одним словом, часть целого, не заботясь об остальном, и дает возможность домыслить, дорисовать. А чаще всего - глубоко задуматься. Так и Жак Превер. Возьмем его стихотворение "Завтрак". В нем говорится о самых обыденных, банальных вещах и поступках кого-то, кто даже не назван, но в этих повторах слов, в механических жестах безликого персонажа мы кожей ощущаем отчужденность холодного общества, где каждый сам по себе:

         Успех и слава поэзии Превера не означают, что он вызывает всеобщее восхищение, и, как уже говорилось, его нещадно ругали при жизни. Поразительно то, что волны критики все еще вздымаются вокруг творчества поэта, некоторые напрочь его отрицают, упрекая педагогическое ведомство Франции за то, что стихи Превера проходят в школе. Особенно возмутило хулителей издание произведений Превера в самой престижной, тисненной золотом серии, куда доступ разрешается только великим именам - Шекспир, Пушкин, Толстой, Гете, Байрон.

       Жак Кокто однажды сказал о нем: "Это наш Беранже". Возможно и такое сравнение, хотя плебейский юмор и фольклорные куплеты Беранже далеки от акварельных поэтических этюдов Превера.*

*По материалам:

• Журнал Кулиса // 15 июня 2001, №10