Общественная организация
Центр Чтения Красноярского края
Государственная универсальная научная библиотека Красноярского края
Главная Архив новостей Открытые книги Творческая мастерская Это интересно Юбилеи Литература Красноярья О нас Languages русский
Все в слове…. Целая жизнь может измениться только от того, что сместилось одно слово, или оттого, что другое по-королевски расселось посреди фразы, которая не ждала его и ему не подчиняется…
Пабло Неруда
чилийский поэт и публицист, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1971 год

Юбилеи



18 июня исполняется 210 лет со дня рождения Ивана Александровича Гончарова (1812 –1891)


         Я не требую похвал себе, но желал бы, конечно, чтобы к труду моему отнеслись серьезно и зрело, притом искренно, а не давали на жертву грудным младенцам.

    Из письма И. А. Гончарова к С.А. Никиненко, 15 мая 1869г.






Иван Александрович Гончаров принадлежит к числу самых  глубоких и прозорливых русских классиков. «Фрегат «Паллада», «Обыкновенная история»,  «Обломов» и «Обрыв», - знаменитые романы, появлявшиеся с интервалом в десятилетие, давно вошли в круг необходимого русского чтения, основное ядро  того, что называется русской ментальностью.
                 И, тем не менее,  человечески Гончаров по сию пору остается не вполне понятен.  Беглая реплика в одном из писем Ф. М. Достоевского 1956г.: Гончаров – человек «с душой чиновника, без идей, и с глазами вареной рыбы, которого Бог, будто насмех, одарил блестящим талантом»… Другие пишут о выразительных, приковывающих к себе глазах Гончарова – « и в то же время таких печальных, что самому вдруг грустно станет…»
                В жизни Гончарова многое мучительно, многое сокрыто... «… Если б Вы знали, сквозь какую грязь, сквозь какой разврат, мелочь, грубость понятий, ума, сердечных движений души проходил я от пелен и чего стоило бедной моей натуре пройти сквозь фалангу всякой нравственной и материальной грязи и заблуждений, чтоб выкарабкаться и на ту стезю, на которой Вы видели меня, все еще грубого, нечистого, неуклюжего и все вздыхающего по том светлом и прекрасном человеческом образе, который часто снится мне и за которым, чувствую, буду всегда гоняться так же бесплодно, как гоняется за человеком его тень…(Из письма И. Гончарова И. И. Льховскому. Двадцать которое-то июля 1853. Острова Бонин-Сима, Порт Ллойда27° с. ш. 142° в. д.) Личность Гончарова привлекательна не наружным блеском, а своей глубокой сутью. Изо дня в день Иван Александрович «побеждал собственную слабость, подавлял тоску и неверие, одолевал смутность обычных впечатлений, чтобы сотворить жизнь, пронизанную ясностью чувств, смыслов картин» (Е. Калмановский).
               Прав был И.С. Тургенев: «Пока останется хоть один русский, – до тех пор будут помнить Обломова».
А. Ф. Кони
Из очерка «ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ГОНЧАРОВ»
                Он точно следовал рецепту замечательного художника-живописца Федотова: в деле искусства надо дать себе настояться; художник-наблюдатель - то же, что бутыль с наливой: вино есть ягоды есть -нужно только уметь разлить вовремя. Медлительному, но творческому духу Гончарова была несвойственна лихорадочная потребность высказываться по возможности немедленно, и этим в значительной степени объясняется гораздо меньший успех "Обрыва" сравнительно с двумя первыми его романами: русская жизнь опередила медлительную отзывчивость художника. Ему было свойственно страдальчески переживать тяжелые муки рождения своих произведений. Он часто сомневался в себе, падал духом, бросал написанное и принимался за начатое произведение снова, то не доверяя своим силам, то пугаясь разгара своей фантазии. Так, он писал в 1868 году М. М. Стасюлевичу: "Морально вы осмысливали мой труд ("Обрыв"), предсказывая его значение, и поселили и во мне, вместо крайней недоверчивости к себе самому, некоторую уверенность к написанному и бодрость - идти дальше. Я смелее гляжу вперед-и плодом этого то, что все остальное... стоит готовое у меня в голове, как будто то, что крылось так долго где-то внутри меня, вдруг высыпало, как сыпь, наружу. Ах,  если б уж совсем в течение лета нарвало и прорвалось. Как это нужно! Тогда бы я оправдался и перед публикой в долгом молчании...". "Перспектива вся открылась передо мной до самой будущей могилы Райского, с железным крестом, обвитым тернием". В том же году он писал тому же: "У меня мечты, желания и молитвы Райского кончаются, как торжественным аккордом в музыке, апофеозом женщин, потом родины, России, наконец, божества и любви... Я боюсь, боюсь этого небывалого у меня притока фантазии, боюсь, что маленькое перо мое не выдержит, не поднимется на высоту моих идеалов". Но он, однако, знал цену этих мук творчества. Когда в половине восьмидесятых годов почетный академик К. Р. сообщил ему, что трудится над большой поэмой, которая стоит ему неимоверных усилий, то радостных мгновений, то минут отчаяния, он отвечал: "Вот эти-то минуты отчаяния и суть залоги творчества! Это глубоко радует меня... Если б их не было, а было одно только доброе и прекрасное, тогда хоть перо клади".
Иллюстрация:
И.А. Гончаров. Портрет работы И. П. Раулова, 1868.
По книгам:
Калмановский Евгений Соломонович.  Путник запоздалый: рассказы и разборы: Советский писатель, Ленинградское отделение, 1985.
Утевский Лев Самойлович. Жизнь Гончарова: Воспоминания. Письма. Дневники. - Москва: Аграф, 2000. - (Литературная мастерская).
По материалам сайтов: